Розы непросто вырастить даже в плодородной земле, но как они растут на сероземной супесчаной или засоленной почве — уму непостижимо. Но растут — жители недавно построенного вахтового поселка сернокислотного завода, что в Жанакорганском районе Кызылординской области, охотно показывают и молодые кусты роз, и устроенное для них капельное орошение. Этот вахтовый поселок, пожалуй, самый нетипичный из всех мною раньше виденных. Здесь комфортные дома с кабельным телевидением, полным набором современной бытовой техники и мебели; со спортивными площадками; с выстроенными ровной шеренгой солнечными батареями; с молодыми кустами роз.
Алевтина ДОНСКИХ, специально для «Делового Казахстана».

В Казатомпроме говорят, что такое решение социальных вопросов своих сотрудников — корпоративный стандарт. Где-то реализованный, где-то еще реализуемый. Но, как говорится, тренд — налицо.

Во время пресс-тура, который компания организовала для журналистов по своим объектам в Кызылординской области, Усть-Каменогорске и Актау, мы обращали внимание на оснащение рабочих мест, медицинский и радиационный контроль, организацию жизни вахтовиков. И в целом — на помощь поселкам, где живут сотрудники и население. Спортивные площадки, детские сады и оздоровительные центры — многое из этого либо строится компанией, либо ею поддерживается. Об этом можно также рассказать, но нас в большей степени интересовало влияние производственной деятельности компании на жизнь регионов, обеспечение безопасности, в первую очередь радиационной. Поэтому и прошли всю урановую цепочку с дозиметром. А на «социалку» смотрели, экстраполируя на нее показания на дисплее дозиметра.

В вахтовый поселок мы заехали на ночной постой. К тому же пресс-тур стартовал с сернокислотного завода, где производят кислоту, необходимую для добычи урана. Завод, как и его вахтовый поселок, — относительно новые объекты компании. Предприятие, мощностью 500 тысяч тонн кислоты в год, запустили в декабре 2012 года, решив сразу две задачи. Во-первых, задачу обеспечения непрерывной, без сбоев поставки серной кислоты на рудник НАК «Казатомпром». А во-вторых, задачу переработки серы, которая накопилась у нефтяников. В частности, в хранилищах ТШО, у которого теперь приобретается до 150 тысяч тонн серы в год. Что, в свою очередь, способствует улучшению экологической проблемы региона.

Производимая же заводом серная кислота необходима для изготовления раствора, применяемого при подземном скважинном выщелачивании. Сейчас в Казахстане именно этим методом извлекается уран. Поэтому, чтобы иметь постоянные поставки кислоты, Казатомпром с партнерами — SAP-Japan Corporation и Uranium One построили сернокислотный завод с парогенератором, которым управляет специально созданное ТОО «СКЗ-U». Примечательно, что две производственные структуры связаны: полученный в процессе выпуска кислоты отработанный пар идет на выработку электроэнергии. А станция в свою очередь полностью покрывает потребности предприятия и вахтового поселка в электроэнергии. Станция может выдавать в сеть 18,5 мегаватта электроэнергии, из которых на собственные нужды необходимо 4 -5 мегаватт, пояснил заместитель генерального директора ТОО Даирбек Абдешев. Оставшаяся энергия в запрашиваемых объемах поступает в местный РЭК по самому низкому в районе тарифу — порядка 6 тенге. Это производство — самое современное. В Казахстане аналогов точно нет, не без гордости рассказывают в «СКЗ-U».
- Люди от начала процесса до отгрузки с кислотой не контактируют, — рассказывает начальник сернокислотного цеха Нурлан Садвакасов. — Процесс непрерывный — плавка серы идет под воздействием высокого пара. И контакта с людьми, воздухом, почвой нет. Весь процесс отслеживается в цифровом режиме, и в случае ЧП системы безопасности срабатывают автоматически.

Мы прошли весь производственный цикл, отметив в первую очередь чистоту, высокий уровень безопасности. Здесь — полная герметизация цикла — нигде ни капли пролива опасной продукции. Причем прямо с СКЗ кислота по трубе поставляется на транспортно- логистический узел ТОО «Жанакорган-Транзит» со всеми мерами предосторожности, обходя жилые поселки на безопасном расстоянии. Прямого контакта людей с кислотой также нет.
Жанакорган-Транзит — также относительно новая структура в системе Казатомпрома. Предприятие было создано в 2007 году в целях обеспечения химреагентами и расходными материалами близлежащих рудников, а также для перевалки урановой продукции.

- Проектная мощность позволяет нам перерабатывать до 500 тысяч тонн серной кислоты, — рассказывает Серик Сыздыков, первый заместитель генерального директора ТОО. — На этот уровень мы пока не вышли, но по мере развития двух урановых рудников «Хорасан» объемы будут нарастать. На участке, где идут погрузочно-разгрузочные работы урановой продукции, предусмотрена служба радиационной безопасности. К нам продукция поступает только после проверки радиационного фона на самих предприятиях и его соответствия норме, — поясняет специалист. — У нас также производятся все замеры. Все работники, которые здесь заняты, имеют индивидуальные дозиметры. Вся персональная информация постоянно фиксируются, анализируется. До сих пор у нас не было ни одного случая превышения фона.

На этом предприятии журналистов также сопровождал дозиметрист. Основной замер мы сделали в секторе урановой продукции. Здесь уровень радиации не превышал 0,20 микрозиверта в час (мкЗв/час). Опасно это или нет? Для сравнения: в Алматы фон естественной радиации составляет примерно 0,2-0,25 мкЗв/час, в горах — и того выше. Безопасным считается уровень радиации до 0,5 мкЗв/час.

Вооруженные первичными знаниями, мы отправились дальше — на кызылординские рудники «Хорасан-1» и «Хорасан-2». Многих из нас здесь ожидало настоящее открытие. Вообще-то мы ожидали увидеть шахты, карьер и отвалы с тоннами отработанной «фонящией» руды — так называемые хвосты. А увидели…скважины с насосами. Как пояснили специалисты, в Казахстане добыча урана на 20-ти действующих рудниках Казатомпрома ведется экологически безопасным методом подземного скважинного выщелачивания. Эта технология признается МАГАТЭ самой экологически чистой и безопасной, не требующей впоследствии больших затрат на рекультивацию. При консервации скважины выщелачивающий раствор просто гасится.

Кстати, Казатомпром стал первой в мире компанией, которая запустила в промышленное производство на основе этого метода рудник мощностью 1000 тонн урана в год. На хорасанских рудниках, которые разрабатываются двумя структурами Казатомпрома — товариществами «Кызылкум» и «Байкен-U» нам продемонстрировали этот процесс. Суть происходящего пояснили специалисты: по одной трубе в пласт на глубину 50-60 м закачивается выщелачивающий раствор, который затем «захватывает» ионы добываемого металла в продуктивный раствор. И подается по трубе в узел распределения. Весь этот процесс — герметичен. Уровень радиации на этих участках, показанный нашими дозиметрами, — 0,15 — 0,2 микрозиверт в час (мкЗв/час). То есть, существенно ниже нормы. Что касается раствора, который закачивается в пласт, то концентрация кислоты в нем составляет 40-50 грамм на литр, что не позволяет говорить о вреде животным и людям.

Очень важно, что продуктивный раствор также, не контактируя ни с воздухом, ни с верхним слоем земли, ни с людьми, по трубам поступает в современный автоматизированный узел распределения, а затем — в производственный цех. Операторы следят за параметрами системы на двух концах трубы. Затем продуктивный раствор насосами качается на перерабатывающий комплекс, где и получают желтый кек, а в процессе дальнейшей переработки — закись-окись урана (ЗОУ).

Конечная продукция ТОО «Кызылкум», где мы побывали, — товарный дисорбат (промежуточный продукт, из которого можно получить и желтый кек и закись-окись).

Производственная мощность предприятия — 3 тысячи тонн урана в год. Но пока мы не вышли на этот объем, — поясняет Айтпай Нышанбаев, главный механик этого крупнейшего в стране рудника «Хорасан-1». — Предприятие было введено в строй в 2009 году. Мы пока осваиваем мощности первой очереди нашего перерабатывающего комплекса. Производительность этого года составит 850 тонн. Затем нам предстоит строительство второй очереди. Аналогичный цех переработки с теми же мощностями будет построен рядом, а третий, так называемый, сателлит — на нашем геотехнологическом полигоне. Когда все три очереди построим, выйдем на проектную мощность.

ТОО «Кызылкум» поставляет товарный дисорбат на соседнее предприятие ТОО «Байкен-U». Здесь — аналогичное производство, но с продленной цепочкой — до выпуска закиси-окиси урана. В этих целях тут построен аффинажный цех, где товарный дисорбат, как собственный, так и поступающий с других рудников, перерабатывается до готовой продукции ЗОУ. На предприятии «Байкен-U» нас также сопровождали специалисты, технологи и дозиметрист Азамат Досыбаев. Так что мы могли не только наблюдать весь процесс, но и замерять уровень радиации на каждом из этапов: с момента закачки продуктивного раствора и до загрузки ЗОУ в специальные контейнеры. На дисплее дозиметра-радиометра фиксировались данные от 0,15 мкЗв/час (территория предприятия и хвостохранилище — здесь это небольшой водный бассейн) до 0,69 мкЗв/час (непосредственно над контейнером закиси-окиси урана).

Мы хорошо знаем, что радиация такого уровня безопасна, но она имеет свойство накапливаться в организме человека. Если превышено допустимое время пребывания, если нет индивидуальных средств защиты. Как защищают работников на этих этапах работ с ураном? Спецодежда, бахилы, респираторы, очки. Соблюдение техники безопасности. Не стоит нырять в хвостохранилище, а также пытаться руками насыпать себе в карман ЗОУ. Несмотря на то, что это природный, не «разбуженный» в процессе обогащения уран, вред он может представлять вред, попав в организм человека — при вдыхании, например, или через раны. При соблюдении всех требований техники безопасности и требований гигиены на этих производствах нет риска получить опасную дозу радиации. Азамат Досыбаев, пояснил нам: «На предприятии — природный фон. А максимальная суточная доза, получаемая здесь, в разы меньше получаемой при рентген снимке». То есть, на рудниках и в цехах переработки природного урана, уровень радиации не превышал норму. Вывод: пока природный уран, с которым работают на добыче и переработке, не прошел фазу обогащения, то при соблюдении всех правил обращения с ним смертельной опасности для людей и всего живого он не представляет.

Совсем другие риски и другие требования на производствах, где работают с низкообогащеным ураном. В Казахстане такое предприятие есть в Усть-Каменогорске — это Ульбинский металлургический завод. Здесь нужно сделать одно уточнение — пояснение: УМЗ только работает с низкообогащеным ураном, приобретаемым за рубежом или поставляемым заказчиками, но не обогащает его. В Казахстане нет предприятий, которые бы занимались обогащением урана, и не было никогда. При этом у нашей страны есть доступ к этим услугам — на российском предприятии Уральский электро-химический комбинат, долю в котором выкупило ЗАО «Центр обогащения урана», его участником является Казатомпром. Также напомню, что на заре своего суверенитета Казахстан объявил себя безъядерной державой. Поэтому топливные таблетки, как и ранее, производятся на УМЗ из приобретаемого гексафторида урана низкого обогащения.

УМЗ, производственная история которого начинается с октября 1949 года, когда здесь была получена первая продукция — оксалат тория, сохранил статус режимного объекта. Предприятие, как и вся урановая отрасль, подконтрольна государству и МАГАТЭ. Сегодня на заводе работают почти 4 тысячи человек. Здесь три основных производства: бериллиевое, танталовое и урановое. Мы посмотрели работу цеха по производству топливных таблеток из диоксида урана для АЭС — основной продукции завода. Наблюдали за работой с высоты: экскурсия прошла по застекленной галерее над участком корпуса 600. Сегодня завод — это уникальный комплекс предприятий, уверенно чувствующих себя на мировых рынках урановой, танталовой и бериллиевой продукции. Недавно, например, узнала, что Apple приобретает тантал в Казахстане, именно на УМЗ. Также на УМЗ из поступающего с рудников желтого кека готовят закись — окись урана.
Нам было хорошо видно, что из восьми печей корпуса 600 работают только две. В них при температуре 1750 градусов спекаются топливные таблетки для сердечников тепловыделяющих элементов и сборок. УМЗ может выпускать их для разных типов ядерных реакторов, пояснил директор уранового производства АО «УМЗ» Сергей Бежецкий. С учетом запроса заказчика они будут иметь разную геометрию, диаметр, зернистость и другие специфические параметры.
- Сейчас наше таблеточное производство практически не загружено, после увеличения мощностей на родственных предприятиях России на нашем заводе прекращено производство компонентов топлива для этого рынка, — поясняет Сергей Владимирович. — Хотя раньше УМЗ обеспечивал 80% потребности в топливе для АЭС бывшего СССР и дружественных ему стран, — более 1 тысячи тонн таблеток в год. В настоящее время объемы кратно снизились. Но заказы появляются.

После событий на Фукусиме атомная энергетика вновь подвергается критике. Однако, как показывает история, люди спустя время вновь обращаются к идее атомной энергетики, но уже на новом уровне технологий и обеспечения безопасности. Приведу некоторые цифры: по данным Ассоциации «Украинский ядерный форум», в 2014 году в мире строятся 63 новых энергоблока АЭС. А согласно базе данных PRIS, поддерживаемой МАГАТЭ, на начало 2013 года в мире было 437 энергоблоков, строилось — 67. У атомной энергетики, работающей штатно, есть ряд неоспоримых преимуществ, убеждают специалисты. Например, одна выпускаемая УМЗ топливная таблетка, весом в 4 грамма, по вырабатываемой энергомощности эквивалентна одной тонне сжигаемого высококачественного угля. Средняя ТЭЦ сжигает 3 тысячи тонн угля — в сутки, а 77 тонн топливных таблеток обеспечивают выработку энергии в течение 4 лет.

- ТЭЦ в среднем сжигает 1 мл тонн угля в год, при этом выбрасывает более 15 тысяч тонн вредных выбросов, — аргументирует в дискуссии с журналистами Дмитрий Слободин, начальник отдела охраны окружающей среды УМЗ. Он не без гордости говорит, что проработал на УМЗ уже 30 лет. — Мы же, выпуская урановую продукцию, в год выбрасываем всего 5 тонн вредных веществ. Их концентрация составляет десятитысячную грамма в кубометре! Не каждый прибор может зафиксировать такую концентрацию. То есть, проблем с выбросами и загрязнения воздуха не существует, поэтому считается, что атомная промышленность — чистая отрасль.

- Отличительная черта нашего производства — минимальное воздействие на окружающую среду, — утверждает и господин Бежецкий. — Использование автоматизированного управления и современного технологического оборудования позволяет оперативно контролировать технологический процесс и при необходимости вносить коррективы в полностью автоматизированном режиме, исключая контакт человека с урансодержащими материалами и продуктами их переработки. Весь процесс отражается на дисплеях оператора диспетчерского пульта и именно из диспетчерского пульта дистанционно идет управление всеми технологическими операциями. Люди вызываются на технологические операции только тогда, когда идет отклонение от требуемых параметров технологического процесса, которое нельзя устранить с диспетчерского пульта. При этом, по этим параметрам предусмотрены такие допуски, чтобы у оператора было время вызвать специалиста и устранить неисправность без создания риска получения некачественной продукции, а значит риск создания аварийной ситуации отсутствует. Мы хорошо понимаем, что уран имеет вредное воздействие на организм человека, на предприятии предусмотрены и прописаны все меры по защите персонала от вредного воздействия урановых соединений: средства защиты, спецодежда, респираторы.

У всего персонала, работающего в цехе, индивидуальные дозиметры, спецодежда, как могли мы заметить. Дозиметры ежеквартально собираются для оценки уровня накопленной за прошедший период дозы внешнего облучения. Также директор сказал, что на УМЗ проведена аттестация всех рабочих мест по условиям труда, все они соответствуют нормам и требованиям документов по охране труда и радиационной безопасности. Максимальная доза, полученная работником уранового производства за год, не превышает 3 мЗв, что многократно ниже нормативной цифры для категории персонала группы А (20 мЗв/год). Все технологическое оборудование производства имеет многоступенчатую очистку отходящих газов. Все источники выбросов очищенных газов в атмосферу непрерывно контролируются специалистами аккредитованной лаборатории.

Мы задали директору также немало вопросов о системе контроля сырья и продукции, о возможностях хищения.
- Мы находимся под гарантией МАГАТЭ, и ежегодная верификация (проверка, подтверждение соответствия) урана происходит с полной остановкой и зачисткой оборудования, — говорит Сергей Владимирович. — Мы предъявляем МАГАТЭ все количество урана, находящегося на площадке, все корпусы, склад готовой продукции, все оборудование, задействованное в процессе производства. Эксперты МАГАТЭ наносят свои визиты ежемесячно. Плюс предусмотрены необъявленные визиты инспекторов агентства. Для МАГАТЭ описана вся производственная установка и технология всех подразделений, и все, что находится по периметру предприятия. Также описано, что и как хранится. Сделано это для того, чтобы эксперты могли отслеживать, не было ли несанкционированного перемещения ядерного материала, не идет ли его накопление. То есть мы под полным контролем МАГАТЭ.

Помимо контроля личной безопасности персонала есть еще и вопросы радиационной безопасности самого производства, его отходов. Об этом нам также рассказал Дмитрий Слободин.

- У нас ежегодно образуется до 50 тысяч тонн жидких отходов. Для окружающей среды они опасны только в случае, если неконтролируемы, — поясняет Дмитрий Борисович. — Существует деление на 3 класса опасности радиоактивных отходов: низкоактивные, среднективные и высокоактивные. Высокоактивные отходы хранятся только под землей в бетонных сооружениях, и нужно выжидать сотни лет, пока активность не упадет. Отходы УМЗ — низкоактивные. Причем у нас самый низкий показатель уровня радиоактивности — ниже допустимого минимума в сотню раз. Для их хранения созданы специальные хвостохранилища, оборудованные по последнему слову экологических требований. Предусмотрена защита от протекания в подземные воды. Отходы хранятся под водным замком, поэтому воздух даже в районе хвостохранилища чистый. Это подтверждают государственные контролирующие органы. Мы также имеем свою лабораторию, которая производит в год около 5 млн измерений, при этом госорганы — СЭС, экологическая прокуратура — проверяют на достоверность нашу информацию.

Как поясняет специалист, для питьевой воды установлены нормы по содержанию радиоактивности, и поэтому предприятие не имеет права сливать их в землю или в воду и направляет только в хвостохранилища. Напомню также, что производимая УМЗ продукция идет на экспорт — в Россию. Францию, Китай, поскольку в Казахстане нет ее потребителей — собственных АЭС. Хотя Казахстан недавно заявил о намерении строить АЭС. Что может придать новый импульс развития атомной отрасли. Конечно, при условии соблюдения требований безопасности, жесткого государственного контроля и кураторства МАГАТЭ эти планы могут реализоваться.

Ну а по маршруту пресс-тура остался только МАЭК в Актау. Там был остановлен реактор на быстрых нейтронах БН-350. Работы по дезактивации оборудования здесь еще продолжаются. Но то, как был остановлен реактор и как он выводится из эксплуатации, считают специалисты, может стать определенного рода учебной моделью для атомной энергетики. Об этих работах мы расскажем в одном из следующих номеров «Делового Казахстана».

Деловой Казахстан